Вот уже второй месяц бригада Голованова ломала голову над вопросом оплаты их труда. Полгода они прожили на объекте в ожидании большого куша: лепили потолки, возводили фальшколонны, укладывали дубовый паркет, обрамляли шелковые обои, реставрировали винтажную мебель. И все это — в тысячах километров от родного дома, куда притащил их генподрядчик, получивший этот заказ от бывшего мэра небольшого городка.
Остатки материала, кое-какой инструмент и огромное человеческое спасибо — это все, что смог вручить рабочим заказчик, который честно и в срок расплатился с генподрядчиком. Только вот до самих строителей деньги так и не дошли, осев в кармане этого жулика.
За полгода строители стали в городке как свои. Люди их жалели, а в местной рюмочной «Васильки» им теперь наливали в долг. Но всему есть предел.
— Слушай, Вась, парни вы хорошие, спору нет, но пора бы вам уже закрывать счета да разъезжаться с чистой совестью, — сказал как-то хозяин рюмочной старшему из несчастной бригады.
— Да мы закроем, закроем, неделю еще подождем, вдруг заплатит, — потирал сонное лицо Голованов.
— Не заплатит. Кинул он вас и свинтил. Забудь. Надеюсь, что вы не последуете его примеру.
— Слово штукатура!
Через неделю в жизни строителей ничего не изменилось, а вот в судьбе «Васильков» произошли кардинальные перемены. Желтое пятно на потолке, годами являвшееся элементом тоскливого декора, все-таки достигло точки роста и обвалилось вместе с частью сгнившего перекрытия.
Над «Васильками» располагалась душевая общежития, где в момент обрушения принимала контрастный душ горожанка Дугина. Перед выпивавшим за стойкой Толиком Ивановым открылись любопытные перспективы. Но счастье длилось недолго. Заметив сальный взгляд, Дугина направила струю ледяной воды прямо в нахальную морду соседа снизу. Мгновенно отрезвев, Толик вспомнил, что ему пора на работу, и был таков.
«Василькам» грозило закрытие, и городок разделился на два лагеря. Одни были рады, что злачному клоповнику пришел конец, другие же потеряли единственную радость. «Васильки» были не лучшим местом в округе, но единственным, пользовавшимся популярностью. Люди годами топили горе в темных углах рюмочной, пропахшей потом и сигаретным дымом. Теперь и ей пришло время утонуть.
— Мужики, выручайте! Заодно и долги закроем, — обратился хозяин «Васильков» к остаткам головановской команды.
Понимая, что это своего рода шанс не только расплатиться с долгами, но и привезти домой хотя бы немного денег, бригада взялась за дело. К тому же, остатки материалов с прошлого объекта нужно было как-то реализовать. Так все и сложилось.
Надо сказать, что за время простоя мастера изголодались по работе, а рюмочная стала для них настоящей гаванью утешения. Хотелось отблагодарить. К тому же под рукой имелись благородные материалы. Зашуршали шпатели, застучали молотки, едкий запах растворителя и дорогой краски вытеснил кислый дух, въевшийся в стены и пол. Голованову хотелось оставить в городке память о себе и своих парнях не как о простофилях, а как о профессионалах.
Подготавливая стены, строители обнаружили под слоем грязи три окна. В рюмочную впервые ворвался солнечный свет и свежий воздух. Перекрытие залатали, усилили колоннами и все это задекорировали ажурной лепниной ручной работы. С винтажной люстры сняли семь килограммов паутины вместе с мумифицированными жильцами. Плесень в углах кричала человеческим голосом, что своими глазами видела еще перестройку и никуда не уйдет. Но надвигались перемены.
Через две недели натиск клиентов, ломившихся в заведение, уже было невозможно сдерживать. Выломав дверь, толпа ворвалась внутрь и обомлела.
О том, что творилось внутри, знала только бригада Голованова. Даже хозяин «Васильков» не подозревал, во что превратился его бизнес. Когда он вошел вместе с толпой и увидел позолоченные барельефы, его рука сама потянулась к меню на обновленной стойке и фломастером приписала к каждой цене дополнительный ноль.
Клиенты щурились, словно морлоки, впервые покинувшие подземелье днем. В «Васильках» не осталось ни одного темного угла.
— Мы точно не в театр попали? — спросил на всякий случай Толик Иванов.
— У нас в городе нет театра, — неуверенно ответили из толпы.
В повисшей тишине кто-то достал пачку сигарет, чтобы раскурить одну, но, заметив изумленные взгляды собутыльников, молча убрал ее обратно в карман.
Неловко рассевшись за столы, мужчины не знали, как себя вести. Кто-то даже с перепугу заказал чаю — чего в этом заведении не делали со времен сухого закона.
Нанеся последние штрихи на свое творение, бригада Голованова попросила налить им чего-нибудь холодненького и оплатить работы по своему усмотрению.
Вечером в «Васильках» было непривычно тихо. Мужики запаниковали. В воздухе звучали фразы вроде «это же теперь совсем не то пальто». Хозяин рюмочной ощущал тревогу и уже начал жалеть о сделке с добросовестными строителями. Называть «Васильки» забегаловкой больше не поворачивался язык, а ведь других статусов это место не знавало. И когда через неделю стало понятно, что в этих царских палатах люди не хотят безудержно травиться, хозяин решился на отчаянные шаги. Сначала он решил заколотить одно окно, а если не поможет, то он заколотит и остальные, затем снимет люстру и разрешит курить, как раньше, — до того, как начал бояться испортить белый потолок.
Но не успел он вбить первый гвоздь, как случилось совершенно невероятное: в «Васильки» зашла женщина. Вторым сюрпризом стало то, что это была Дугина, а сопровождал ее не кто иной, как Толик Иванов.
Парочка заняла столик у окна и попросила меню. Меню в рюмочной было всего одно и стояло на баре, но по такому случаю хозяин заведения не поленился и сбегал домой, чтобы распечатать еще парочку. Выбор был невелик, а Толик продолжал удивлять и на аристократичный манер поинтересовался, какое блюдо может порекомендовать повар для дамы.
Повар мог порекомендовать только бутерброды с сыром, колбасой или килькой либо их микс, так как кухня в «Васильках» отсутствовала. Толик заказал красного вина вместо привычных ста грамм, а заодно выкрутился с едой, попросив сырную нарезку.
Хозяин рюмочной исполнил пожелание старого клиента, при этом еле сдерживая смех. Этот спектакль был очень милым, но, очевидно, единственным.
Но оказалось, что нет. Женщины стали захаживать в «Васильки» чаще. Пришлось расширять ассортимент, вводить непопулярные позиции вроде кофе. Поначалу хозяин готовил его в турке, но когда понял, что дело дошло до латте и карамельного рафа, раскошелился на кофемашину. Хрипящие волны радиоэфира навсегда утихли, на смену им пришла легкая инструментальная музыка. На окнах появились занавески, в пустых углах — цветы в горшках, а в туалете — мыло.
Взяв в аренду еще часть помещений, хозяин нанял бывшую школьную повариху и составил нехитрое меню. Скоро стало понятно, что люди хотят разнообразия, а не только картошку с котлетами, и тогда в команде появился сушист, кондитер и шашлычник.
В «Васильках» стали отмечать дни рождения и свадьбы, появились первые отзывы в интернете, в гости стали захаживать приезжие.
А потом, где-то через полтора года, Голованову позвонил мэр этого городка и поинтересовался, не может ли его бригада приехать снова и оформить в таком же стиле Дом культуры. А то фото «Васильков» попало в какую-то театральную базу, и теперь различные творческие объединения стали проситься с постановками, но никто из них не знает, что на снимках — обычная рюмочная.
Александр Райн
Остатки материала, кое-какой инструмент и огромное человеческое спасибо — это все, что смог вручить рабочим заказчик, который честно и в срок расплатился с генподрядчиком. Только вот до самих строителей деньги так и не дошли, осев в кармане этого жулика.
За полгода строители стали в городке как свои. Люди их жалели, а в местной рюмочной «Васильки» им теперь наливали в долг. Но всему есть предел.
— Слушай, Вась, парни вы хорошие, спору нет, но пора бы вам уже закрывать счета да разъезжаться с чистой совестью, — сказал как-то хозяин рюмочной старшему из несчастной бригады.
— Да мы закроем, закроем, неделю еще подождем, вдруг заплатит, — потирал сонное лицо Голованов.
— Не заплатит. Кинул он вас и свинтил. Забудь. Надеюсь, что вы не последуете его примеру.
— Слово штукатура!
Через неделю в жизни строителей ничего не изменилось, а вот в судьбе «Васильков» произошли кардинальные перемены. Желтое пятно на потолке, годами являвшееся элементом тоскливого декора, все-таки достигло точки роста и обвалилось вместе с частью сгнившего перекрытия.
Над «Васильками» располагалась душевая общежития, где в момент обрушения принимала контрастный душ горожанка Дугина. Перед выпивавшим за стойкой Толиком Ивановым открылись любопытные перспективы. Но счастье длилось недолго. Заметив сальный взгляд, Дугина направила струю ледяной воды прямо в нахальную морду соседа снизу. Мгновенно отрезвев, Толик вспомнил, что ему пора на работу, и был таков.
«Василькам» грозило закрытие, и городок разделился на два лагеря. Одни были рады, что злачному клоповнику пришел конец, другие же потеряли единственную радость. «Васильки» были не лучшим местом в округе, но единственным, пользовавшимся популярностью. Люди годами топили горе в темных углах рюмочной, пропахшей потом и сигаретным дымом. Теперь и ей пришло время утонуть.
— Мужики, выручайте! Заодно и долги закроем, — обратился хозяин «Васильков» к остаткам головановской команды.
Понимая, что это своего рода шанс не только расплатиться с долгами, но и привезти домой хотя бы немного денег, бригада взялась за дело. К тому же, остатки материалов с прошлого объекта нужно было как-то реализовать. Так все и сложилось.
Надо сказать, что за время простоя мастера изголодались по работе, а рюмочная стала для них настоящей гаванью утешения. Хотелось отблагодарить. К тому же под рукой имелись благородные материалы. Зашуршали шпатели, застучали молотки, едкий запах растворителя и дорогой краски вытеснил кислый дух, въевшийся в стены и пол. Голованову хотелось оставить в городке память о себе и своих парнях не как о простофилях, а как о профессионалах.
Подготавливая стены, строители обнаружили под слоем грязи три окна. В рюмочную впервые ворвался солнечный свет и свежий воздух. Перекрытие залатали, усилили колоннами и все это задекорировали ажурной лепниной ручной работы. С винтажной люстры сняли семь килограммов паутины вместе с мумифицированными жильцами. Плесень в углах кричала человеческим голосом, что своими глазами видела еще перестройку и никуда не уйдет. Но надвигались перемены.
Через две недели натиск клиентов, ломившихся в заведение, уже было невозможно сдерживать. Выломав дверь, толпа ворвалась внутрь и обомлела.
О том, что творилось внутри, знала только бригада Голованова. Даже хозяин «Васильков» не подозревал, во что превратился его бизнес. Когда он вошел вместе с толпой и увидел позолоченные барельефы, его рука сама потянулась к меню на обновленной стойке и фломастером приписала к каждой цене дополнительный ноль.
Клиенты щурились, словно морлоки, впервые покинувшие подземелье днем. В «Васильках» не осталось ни одного темного угла.
— Мы точно не в театр попали? — спросил на всякий случай Толик Иванов.
— У нас в городе нет театра, — неуверенно ответили из толпы.
В повисшей тишине кто-то достал пачку сигарет, чтобы раскурить одну, но, заметив изумленные взгляды собутыльников, молча убрал ее обратно в карман.
Неловко рассевшись за столы, мужчины не знали, как себя вести. Кто-то даже с перепугу заказал чаю — чего в этом заведении не делали со времен сухого закона.
Нанеся последние штрихи на свое творение, бригада Голованова попросила налить им чего-нибудь холодненького и оплатить работы по своему усмотрению.
Вечером в «Васильках» было непривычно тихо. Мужики запаниковали. В воздухе звучали фразы вроде «это же теперь совсем не то пальто». Хозяин рюмочной ощущал тревогу и уже начал жалеть о сделке с добросовестными строителями. Называть «Васильки» забегаловкой больше не поворачивался язык, а ведь других статусов это место не знавало. И когда через неделю стало понятно, что в этих царских палатах люди не хотят безудержно травиться, хозяин решился на отчаянные шаги. Сначала он решил заколотить одно окно, а если не поможет, то он заколотит и остальные, затем снимет люстру и разрешит курить, как раньше, — до того, как начал бояться испортить белый потолок.
Но не успел он вбить первый гвоздь, как случилось совершенно невероятное: в «Васильки» зашла женщина. Вторым сюрпризом стало то, что это была Дугина, а сопровождал ее не кто иной, как Толик Иванов.
Парочка заняла столик у окна и попросила меню. Меню в рюмочной было всего одно и стояло на баре, но по такому случаю хозяин заведения не поленился и сбегал домой, чтобы распечатать еще парочку. Выбор был невелик, а Толик продолжал удивлять и на аристократичный манер поинтересовался, какое блюдо может порекомендовать повар для дамы.
Повар мог порекомендовать только бутерброды с сыром, колбасой или килькой либо их микс, так как кухня в «Васильках» отсутствовала. Толик заказал красного вина вместо привычных ста грамм, а заодно выкрутился с едой, попросив сырную нарезку.
Хозяин рюмочной исполнил пожелание старого клиента, при этом еле сдерживая смех. Этот спектакль был очень милым, но, очевидно, единственным.
Но оказалось, что нет. Женщины стали захаживать в «Васильки» чаще. Пришлось расширять ассортимент, вводить непопулярные позиции вроде кофе. Поначалу хозяин готовил его в турке, но когда понял, что дело дошло до латте и карамельного рафа, раскошелился на кофемашину. Хрипящие волны радиоэфира навсегда утихли, на смену им пришла легкая инструментальная музыка. На окнах появились занавески, в пустых углах — цветы в горшках, а в туалете — мыло.
Взяв в аренду еще часть помещений, хозяин нанял бывшую школьную повариху и составил нехитрое меню. Скоро стало понятно, что люди хотят разнообразия, а не только картошку с котлетами, и тогда в команде появился сушист, кондитер и шашлычник.
В «Васильках» стали отмечать дни рождения и свадьбы, появились первые отзывы в интернете, в гости стали захаживать приезжие.
А потом, где-то через полтора года, Голованову позвонил мэр этого городка и поинтересовался, не может ли его бригада приехать снова и оформить в таком же стиле Дом культуры. А то фото «Васильков» попало в какую-то театральную базу, и теперь различные творческие объединения стали проситься с постановками, но никто из них не знает, что на снимках — обычная рюмочная.
Александр Райн
